Содержание
С этого момента начинается власть того, что философ называл «Обществом спектакля». Спектакль – это идеология avant tout, и в качестве таковой, несмотря на впечатление тотальной абсолютной видимости, он оказывается дискурсом непрозрачным и эллиптическим: «помимо того, что является собственно секретным, очевидно, зрелищный дискурс замалчивает все, что ему не подходит» [1, с. 136]. Дебор выделял два типа такой власти, что предъявляет себя как постидеологическую организацию общества, тогда как её скрытая наррация инструктурирована во все сферы социальной жизни. Первый, наиболее распространённый, представляет собой рассматриваемое ранее общество сегментарной разделённости, которым является современная западная демократия. Его он называл «рассредоточенным спектаклем». Иной особый тип «сконцентрированного спектакля» философ находит в системе государственного капитализма, в которую, по его мнению, регрессирует мир после социалистической революции, когда та отчуждена. Поэтому, говоря об СССР, он избегал термина «социализм», а как социалист, настаивал на том, что опыт, произведённый в 1917 г., ценен и его необходимо повторить, но иначе. Французский интеллектуал надеялся на ситуационистское сопротивление, идущее по пути антигосударственного марксизма, альтернативной модели социализма: он поддерживал идею независимых от политических партий органов самоорганизации трудящихся (рабочих советов), что должны были взять в свои руки власть и ликвидировать товарную экономику. Похожие идеи получили широкий резонанс в событиях майской революции 1968-го, многие ситуационистские тезисы взяли на вооружение и прочие партии, но Ги Дебор и сподвижники слабо проявили себя во время этих событий. Впоследствии они напишут, что общество спектакля превратило восстание против себя в спектакль. Им было удобно сопротивляться любым нормам, не признавая ни одной социальной директивы, но их деятельность оказалась более продуктивной для формирования новых молодёжных субкультур: таких как «панк» и «граффити».
Родоначальники последней – бунтующие студенты Парижа – писали на стенах университетов их лозунги: «Искусство мертво – мы не хотим грызть труп», «Под каждой улицей – пляж», «Звонит будильник – уже унижение». Но, в результате идеологической контроверзы между попыткой преобразования общества по социалистическому типу и гедонистическим, радикально индивидуалистическим воплощением такой попытки, их ждала неудача. Ситуационистский Интернационал распался, не совершив своего радикального действия, но оказался в ситуации, когда радикальный жест-текст обречен на деполитизацию и последующее более или менее успешное потребление в виде интеллектуального товара. Быть может, именно отказ от директив, упор на индивидуалистическую независимость выступили теми скрытыми деструктивными элементами, что ослабили его изнутри. Прав был, скорее, Жан Бодрийяр, подметивший то, как идеология бунта вбирается идеологией потребления, становясь товаром, либо, как вариант, обладание вещью в роли субстрата гипертрофированно-субъективного понимания свободы становится конечной целью любого саботажа (как это было с движением «Оккупай Уолл-стрит»).
В итоге сегментарное общество получило ещё один вариант маргинальности, что был, в итоге, коммодифицирован, поскольку в современном постфордистском капитализме подлинно разрушительной стратегией может выступить лишь прямая реализация его принципов. Подобное произошло в случае с «Оккупай Уолл-стрит», когда люди среднего стабильного достатка грабили магазины, не провозглашая лозунгов и не создавая манифестов. Они просто делали то, чему их учил рекламный месседж: они потребляли, «брали от жизни всё», обращая демократическую иллюзию в варварство.
Напротив, именно вариант масштабного коммуникативного действия, которое будет сплочено вокруг фигуры политического лидера, пока ещё остаётся в силе, как единственная неотчуждаемая реальность, но решиться на него способны немногие.
Список литературы
- Дебор, Г. Общество спектакля / Ред. кол. Климов В., Кривченко М. Пер. с франц. Уриновского А. / Г. Дебор. – М.: Опустошитель.extremum #1, 2012. – 177 с.
- Рансьер, Ж. На краю политического / Пер. с франц. Б.М. Скуратова / Ж. Рансьер. – М.: Праксис, 2006. – 240 с.
УДК 101.1: 316 (470 + 571)
Какая «консервативная революция» нужна России?
Демин Иван Валериевич
Старший преподаватель, кафедра философии и социологии, Алтайский государственный технический университет им. И.И. Ползунова (656038, Российская Федерация, Алтайский край, г. Барнаул, просп. Ленина, д. 46). E-mail: IvanValDemin2012@mail.ru
Статья посвящена проблеме «консервативной революции» в современной России. Обосновывается актуальность «консервативной революции», строящейся на синтезе идей динамического консерватизма, универсализма и аксиологической вертикали трансцендирующего человека.
Ключевые слова: динамический консерватизм, консервативная революция, духовная традиция, модерн, национализм, универсализм.
WHAT «CONSERVATIVE REVOLUTION» DOES RUSSIA NEED?
Demin Ivan Valerievich
Senior Lecturer, Department of Philosophy and Sociology, I.I. Polzunov Altai State Technical University 46, Lenina Avenue, Barnaul, Altai Region, 656038, RUSSIA
The article is devoted to a problem of «conservative revolution» in modern Russia. The author substantiates the relevance of «conservative revolution» based on the synthesis of such ideas as dynamic conservatism, universalism and axiological vertical of a transcending human.
Key words: dynamic conservatism, conservative revolution, spiritual tradition, modernity, nationalism, universalism.
Ренессанс консервативной теории и практики в России в последние пятнадцать лет всерьез поставил вопрос о необходимости для нее еще одной революции, теперь уже консервативной. Несомненно, здесь сказались многие факторы: и усталость от ломки цивилизационной идентичности в период подражательного либерализма 1990-х гг., и настоятельная потребность в выработке общенациональной идеи, примиряющей настоящее государства с его прошлым, каким бы оно ни было. В бурной полемике интеллектуалов возникло множество очагов консервативно-патриотического характера, защищающих и обосновывающих консервативный крен. Достаточно сказать, например, об Изборском клубе, созданном в сентябре 2012 г. Его членами прямо постулируется мессианизм российской государственности, обладающей неиссякаемыми интенциями к воплощению в реальной жизни представлений об идеальном бытии, справедливости и добра. И снова, как это не раз было в истории, Россия мыслится во враждебном окружении, ее святыни растаптываются «либеральным Западом» и т.д. В общем, далеко не новая риторика о некой традиционной православной матрице всегда воспроизводящейся «евразийской империи», провиденциально назначенной к охранению этого «евразийского пространства» и «удерживанию от зла» неумолимо закатывающегося Запада.
При всей декларативной духовно-мистической «возвышенности» очередного «мобилизационного проекта» Святой Руси, поднимающегося над всеми разрывами отечественной истории, а также добивающегося «победного» согласия между «красными» и «белыми», чувствуется какая-то неизбывная посюсторонность Манифеста отцов-основателей Изборского клуба, в котором религиозные чаяния неоправданно смешиваются со светскостью всегдашнего государственного насилия: России, оказывается, вовсе не надо «скоропалительной политической реформы», «но ей нужны оборонные заводы и алтари» (курсив мой. – И.Д.) [6, с. 6]. Примечательный вывод, напоминающий призыв Э. Юнгера к «тотальной мобилизации». Та же героика перманентной войны вкупе с неприятием либеральной эпохи, «прогнивших парламентских демократий», – слишком очевидный маркер фашистской идеологии, ответственность за которую не могут не разделить мыслители «консервативной революции» Веймарской республики. Так какая же «консервативная революция» нужна, если нужна, России сегодня, дабы не повторять ошибок прошлого?