Содержание
REVOLUTION AS A CRISIS PROCESS IN THE INTERPRETATIONS OF P.A. SOROKIN AND V.I. LENIN AND MODERN REALITIES
Choiropov Tsiren Tsidipovich
PhD in Sociology, Professor, Social Technology Department, East Siberian State University of Technology and Management (40v, Kluchevskaya Street, Ulan-Ude 670013 Russia. Tel: +7-924-75-949-85).
The article reproduces the question of the preconditions of the revolution by V.I. Lenin and P.A. Sorokin. It is shown that the theory of two ideological opponents provides the most adequate model of revolution. It is concluded that socio-economic crises of modern society may contribute to social protest mobilization which is possible in cases when they coincide with periods of serious political instability and uncertainty.
Key words: the crisis of society, political instability, the preconditions of revolution, revolutionary situation, the protest moods and actions.
Питирим Александрович Сорокин решал вопрос о предпосылках революции, пользуясь выражением о трех необходимых составляющих всякого революционного подъема: 1) растущее подавление «базовых инстинктов», 2) его всеобщий характер, 3) бессилие «групп порядка», то есть правительства и властвующей элиты, неспособных противостоять восстанию [1, с. 2235].
В главных своих положениях теория революции П.А. Сорокина совпала с революционным учением, созданным одним из его политических оппонентов. Известны три признака революционной ситуации у Владимира Ильича Ленина: 1) кризис «верхов», которые не могут править по-старому, тогда как «низы» не хотят жить по-старому; 2) обострение нужды среди «низов» выше обычного; 3) активизация народных масс, мобилизуемых обстановкой кризиса. Для того, чтобы революционная ситуация переросла в реальную революцию, к трем объективным условиям должно добавиться одно субъективное: «…способность революционного класса на революционные массовые действия, достаточно сильные, чтобы сломить (или надломить) старое правительство…» [2, с. 218, 219]. Видно, что первый признак из ленинского учения о революционной ситуации практически совпадает с третьей составляющей революционного подъема из работы Сорокина, а первая и вторая составляющие очень напоминают второй и третий признаки.
Теории двух идейных противников в сумме дают наиболее адекватную модель революции. Сорокин отчетливо и детально представил те структурные предпосылки, которые у Ленина выведены в интуитивно понятных выражениях «низы», «верхи» и «обострение нужды выше обычного» [3].
Более поздние теории революции лишь повторяют и закрепляют достижения мысли двух наших соотечественников. Надо сказать, что этим концепциям революции не уделяется должное внимание, но обострение политической борьбы может привести к мысли, что она снова может понадобиться аналитикам уже в ближайшем будущем.
Известно, что обострение политической борьбы происходит там, где превалируют недейственные способы осуществления власти. И люди выражают беспокойство, когда чем-то недовольны. Социально-экономические кризисы могут способствовать социальному движению несогласия, но массовые неудовольствия возникают только в тех случаях, когда они совпадают с периодами серьезной политической неустойчивости и неясности. Чаша терпения народа чаще всего переполняется, когда осознаваемые людьми социальные ценности длительное время не реализуются на практике, и рядовые граждане, ранее не принимавшие участие ни в каких акциях, вливаются в ряды манифестантов.
Далее попытаемся выявить объективное противостояние, имманентное взаимонедоверие народа и властвующего административно-политического аппарата. Истоки и механизм такой драмы – в противостоянии, можно сказать, в социальной несовместимости народа и властвующего аппарата.
Некоторые из упомянутых и подобных прежних «линий» социального расхождения между тем же многострадальческим народом и обновленным (что еще досаднее) аппаратом власти оказались живучими и протянутыми дальше, соединив, казалось бы, невозвратное прошлое с настоящим. И даже получили перспективу. А что совсем досадно, так это порождение «новых» (или, точнее, пробуждение «старых», ранее дремавших) факторов расхождения, противостояния. Последующие констатации поэтому, наверное, будут иметь «смешанный», «старо-новый» характер, отчего их отрицательная значимость как бы удваивается…
Например (соответственно):
– с одной стороны, бедственное, полунищенское (с усугубляющейся тенденцией) существование того же народа, а с другой, – вполне самоуверенное (хотя и несколько пристыженное) самодостаточное да еще более «цивилизованное», полностью легализованное и по-новому узаконенное, благополучие обновленного официального и заново народившегося полуофициального аппарата плюрализованной бюрократии;
– с одной стороны, по-прежнему фактически лишенный собственности на условия и средства, процесс и результаты своего труда (материального и духовного) все тот же народ и человек-труженик, а с другой, – увлеченный азартным перераспределением (захватом) «ничейной» собственности полиструктурный, плюрализованный аппарат власти и оппозиции;
– с одной стороны, создающий «прибавочный продукт», но усугубляющий свое относительное обнищание, все тот же народ (рабочие, крестьяне и интеллигенция), а с другой, – легализованное и узаконенное властвующим аппаратом сословие так называемых «компрадоров», стремительно обогащающееся исключительно посредством перераспределения (включая спекуляцию, коррупцию и прочие способы «цивилизованного» жульничества) созданных народом материальных и духовных ценностей;
– ближайшая перспектива для того же народа состоит в рекрутировании отрядов безработных (пусть даже «неквалифицированных» и «нерадивых»), а для того же сословия «компрадоров» (пусть даже «предприимчивых» коммерсантов), т.е. субъектов торгово-финансового капитала, – скупка-захват неразделенной еще собственности (заводов, земель, торговых площадей, акций и т.п.) и обращение ее с помощью того же аппарата в свою частную собственность;
– с одной стороны, тот же народ, добросовестно поверивший лукавым обещаниям «новых» властителей и оппозиционеров насчет сокращения и удешевления официального аппарата и отмены номенклатурных привилегий, а с другой – те же властители, неуклонно и уверенно (хотя пристыжено) наращивающие расходы на все более разбухающий аппарат, кратно увеличивающие должностные оклады и «приработки на стороне», камуфлируя посредством «высоких комиссий» номенклатурные привилегии, а тем самым заражающие вирусом потребительской жадности свою многоликую и все разрастающуюся «оппозицию»;
– с одной стороны, предельное терпение и переутомление того же народа от политизированных экспериментов и их последствий, от политиканских игр и противоборства претенциозных группировок за власть и собственность, от манипулирования компилятивными «платформами» и «заявлениями», от бесконечных словопрений и т.п., а с другой, – эскалация всех этих пагубных традиционных «ценностей» и поэтапное порождение новых, пореформенных;
– с одной стороны, двусмысленное (мягко говоря) состояние системы власти и управления «внизу» (в глубинной структуре общества), ее разорванность и распыленность, состояние, угрожающее обществу и народу хаосом и произволом, а с другой, – отнюдь не двусмысленная концентрация (хотя и по стыдливому сценарию «демократизации») рычагов власти и управления «наверху», на верхнем этаже государственно-партийной пирамиды, вплоть до одновременного восседания на «двух стульях» (по поговорке, а фактически на нескольких), к тому же – при официозном восхвалении такого восседания как своеобразного «политического искусства», недоступного «политической психологии» народа… и т.п.