Раздел I. Социальная революция: современные теоретические реконструкции

Д. Локк приводил примеры действий главы исполнитель­ной власти, т.е. короля, нарушающего оказанное ему доверие, из политической практики реставрированной монар­хии Карла II и Якова II, которую он очень хорошо знал, уча­ствуя в общественной жизни страны. Он писал о таких фак­тах, когда монарх «либо пытается использовать силу, казну и должности общества для подкупа представителей (депутатов парламента. – А.К.) и для поддержки ими его замыслов, либо открыто заранее привлекает на свою сторону выборщиков и пред­писывает им избрать тех, кого он посредством уговоров, угроз, обещаний или иным каким-либо способом обратил в своих сто­ронников, и использует выборщиков для выбора тех, кто зара­нее пообещал голосовать и издавать законы, как им скажут», к этому необходимо «еще прибавить награды и наказания, явно применяемые для этой же цели, и всевозможные превратные толкования закона, для того, чтобы убрать и уничтожить всех, кто стоит на пути к осуществлению этого замысла» [3, с. 230].

Логично ли, спрашивал Д. Локк, если каждый человек, буду­чи ущемленным, почувствует себя вправе уничтожить короля, свергнуть правление? Он выделил различные степени в актах тирании. Так, в случае отдельного покушения на закон и свободу потерпевший может обратиться за защитой к закону, а сила может быть применена против чиновников короля, но не против него самого. Но, если тиранство – это система, тогда народ имеет право на восстание. Он освобождается от своих обязательств по отношению к прежнему правительству, власть переходит к народу, который свободен выбирать форму прав­ления.

Отвечая на возможную критику своих оппонентов, англий­ский ученый писал, что признание права на сопротивление никак не может служить возбудителем восстаний, т.к. послед­ние не происходят при всяком незначительном непорядке в общественных делах, когда беззаконие касается только неболь­шого числа людей. Но, если беззаконие, по его мнению, рас­пространилось на большинство народа, если несчастье стало всеобщим, а злые умыслы правителей сделались очевидными, то ничто не помешает людям оказывать сопротивление неза­конной силе.

«Народ, с которым все время дурно обращаются и права которого нарушают, будет готов при первом же случае освобо­диться от лежащего на нем тяжкого бремени», – считал Джон Локк и приводил примеры подобных беззаконий, касающихся большинства подданных, и, хотя говорил о них в несколько за­вуалированной форме, все же достаточно ясно, о каких собы­тиях шла речь [3, с. 231]. Так, он писал об использовании государем сво­ей прерогативы во вред обществу, о поощрении определенной религии в нарушение закона, т.е. о действиях королей времен восстановленной монархии, когда происходило осуждаемое большинством народа поощрение католической религии (изда­ние королями «Деклараций о веротерпимости» в нарушение закона о присяге и других парламентских актов). Д. Локк гово­рил и о том, что министры и другие должностные лица подби­раются таким образом, чтобы быть исполнителями незакон­ных, направленных против интересов народа, решений.

Революция, война, по мысли Д. Локка, – самое опасное со­стояние, в которое правители могут себя поставить, но жалеть их не следует, ибо, как полагал мыслитель, этого очень легко избежать: надо, чтобы правитель действительно желал добра своему народу, заботился о его сохранении и соблюдал зако­ны, т.е. превыше всего ставил общественное благо.

Д. Локк верил в возможность предотвращения революции, не­допущения тирании, что, вероятно, и является одной из целей его трактатов о правлении. Опыт революции 1640-х годов пре­ломляется в его теоретических работах как нежелательная аль­тернатива правлению, но неизбежная, если восторжествует беззаконие. В этом случае народ имеет право на восстание. Такое обоснование переворота, по Д. Локку, «ведет не к анар­хии», а к восстановлению законности, «к новому виду упоря­доченности» в обществе [1, с. 13].

В этом смысле революция воспринимается Д. Локком скорее не как обновление, а как «сигнал нарушения нормы, поряд­ка» [1, с. 14]. И даже в этом случае, несмотря на то, что, по его мне­нию, народ обычно далеко против властей не идет, правителям лучше предотвратить подобные выступления, соблюдая закон­ность и права людей.

Провозглашая право народа на сопротивление, английский ученый, предвидя серьезные возражения оппонентов, пытался успокоить их следующим образом. Во-первых, революции не происходят часто. Во-вторых, народ медлителен, консервати­вен и не склонен легко отказываться от старых порядков. В доказательство этого тезиса он говорил о том, что после не­скольких революций в стране сохранилась старая структура власти – король, палата лордов и палата общин, хотя был и «период бесплодных попыток» (вероятно, имеется в виду рес­публиканская эпоха), и приходилось снимать корону с головы государей [3, с. 231].

Правда, английский философ не говорил о том, что меня­лось содержание этой старой структуры власти, хотя, возмож­но, в этом его не убеждала действительность периода правления Карла II и Якова II, когда вновь возникли попытки воз­рождения дореволюционных абсолютистских методов правле­ния.

Живя и работая во времена Реставрации, когда в парла­менте обсуждался законопроект о непротивлении королю при всяких условиях, Д. Локк не без оснований полагал, что не­которые сочтут его «гипотезу» о сопротивлении слишком радикальной, направленной против монархов, поэтому приво­дил дополнительные аргументы. Со свойственной ему, в опре­деленной степени, практичностью он доказывал, что независи­мо от признания или непризнания права на сопротивление королям, если народ несчастен, то «можно сколько угодно вос­хвалять его правителей и называть их сынами Юпитера; пусть они будут священными и божественными, снизошедшими с неба или помазанными им; выдавайте их за кого или за что угодно – все равно произойдет то же самое», а именно – вос­стание [3, с. 231].

Следующий аргумент Д. Локка состоит в том, что сама лич­ность, сама особа короля по закону является в ряде стран свя­щенной, свободной от всякого посягательства и насилия. И, наконец, он считал, что сопротивление происходит лишь тог­да, когда людям препятствуют обратиться к закону для вос­становления справедливости. К тому же Локк был уверен, что признание доктрины о сопротивлении не только не может со­действовать возбуждению народного недовольства, но, напро­тив, она «является лучшей гарантией от восстания и наиболее вероятным способом воспрепятствовать ему», т.к. показывает опасность создания состояния войны в обществе «тем, кто подвергается величайшему искушению впасть в него» [3, с. 231].