Содержание
УДК 930.1
Либеральная концепция революции 1917 г. в России А.С. Ахиезера
Бакулин Владимир Иванович
Доктор исторических наук, профессор, кафедра отечественной истории, Вятский государственный гуманитарный университет (610002, Российская Федерация, Кировская область, г. Киров, ул. Ленина, д. 111. Тел. 8-953-676-38-91). E-mail: vla84780804@yandex.ru
В статье рассматриваются особенности методологического подхода к российской истории А.С. Ахиезера; выявляются позитив и негатив его концепции; производится сопоставление ее с марксистской методологией.
Ключевые слова: методология, либерализм, утилитаризм, инверсия, синкретизм, справедливость.
THE LIBERAL THEORY OF THE RUSSIAN REVOLUTION OF 1917 BY A.S. AKHIEZER
Bakulin Vladimir Ivanovich
Doctor in History, Professor, Home History Department, Viatka State Humanitarian University (111, Lenin str., Kirov, 610002 RUSSIA. Tel/fax: +7-953-676-38-91)
The article describes peculiarities of the methodological approach to the history of Russia of A.S. Akhiezer; reveals positive and negative of this theory; makes a comparison with the Marxist methodology.
Key words: methodology, liberalism, utilitarianism, inversion, syncretism, justice.
А.С. Ахиезер – один из «гуру» российской либеральной историографии, получивший наибольшую известность в 90-е гг. ХХ в. Но и сегодня его концепция российского исторического процесса не потеряла актуальность, поскольку заложенные в ней идеи и принципы продолжают оказывать влияние на содержание либерального дискурса в научной среде. Изложенная в монографии «Россия: критика исторического опыта: (социокультурная динамика России)» система взглядов Ахиезера позиционируется в качестве альтернативы марксистскому подходу к истории, как по содержанию, так и по терминологии. Так, если у историков-марксистов капитализм проникает в деревню, формируя в ней определенную классовую структуру населения, связанные с нею отношения и столкновение интересов, то у Ахиезера этот процесс именуется расколом «народной почвы», началом борьбы между «умеренным и развитым утилитаризмом» и т.п. Если марксизм позиционирует себя в качестве диалектико-материалистической философской системы, то в теоретических построениях А.С. Ахиезера приоритет отдан идеальному началу, что формулируется, например, в следующем тезисе: «В центр понимания, объяснения истории должно перемещаться не стремление производить блага, не изготовление орудий, не метафизическая вера или утилитарные ценности, хотя и без всего этого нет истории. Все это лишь разные стороны одного процесса, то есть способности человека выходить за свои собственные исторически сложившиеся рамки через идеальную и практическую рефлексию» [1, с. 345].
В основе концепции Ахиезера – проходящее через всю российскую историю сложное взаимодействие двух социокультурных идеалов – вечевого (народного, соборного, консервативного) и либерального (динамичного, прогрессивного) начал. Вечевой – порождение ограниченного социума (например, населения волости), его атрибут – локализм сознания. Он корреспондируется с властью тотемного типа; в роли тотема в России выступает монарх. Становление древнерусской (а затем и обновленной русской) государственности происходило в борьбе с локализмом. Напротив, распад уже существовавшего государства был реваншем и торжеством локализма [1, с. 329]. Историю России с древности до 1917 г. Ахиезер делит на два периода. Первый – это время продвижения общества от «соборного идеала» и «локальности разрозненных частей общества» к «крайнему авторитаризму… и объединению страны под властью отца-тотема», каковым на определенном этапе выступил Петр I. Во втором периоде вектор движения разворачивается в противоположном направлении – от обанкротившегося крайнего авторитаризма к обусловленному Февральской революцией распаду страны и уничтожению превратившегося в общественном сознании в антитотем и олицетворение зла царя [1, с. 343–344].
Важное место в концепции А.С. Ахиезера занимает термин «инверсия», которым обозначаются оба процесса – от локализма к государственности и от единого государственного целого – к локальным его фрагментам [1, с. 343–344]. Особенность российской истории, по Ахиезеру, такова: та и другая инверсии протекали в разрушительном варианте, при слабости или отсутствии регулирующего субъекта – медиатора (промежуточной между конкурирующими идеалами культуры), который смягчает инверсию и обеспечивает эволюционные прогрессивные изменения. Инверсия в жизни социума – следствие упрощенного (синкретического) мышления; с ним, как и с локализмом, сочетается древний вечевой идеал. По мере развития социума и снижения роли синкретизма (заметное уже в правление Александра II), последний вытесняется утилитаризмом, а синкретическое мышление «сменяется раздумьями, колебаниями, возрастает терпимость…» [1, с. 194]. Ахиезер явно апеллирует к теории утилитаризма И. Бентама. Под утилитаризмом понимается: 1) оценка явлений только с точки зрения их полезности, возможности служить средством для достижения какой-либо цели; 2) в этике – направление, считающее пользу основой нравственности и критерием человеческих поступков [2].
Материальная основа утилитаризма – рыночные отношения. Исторически, утверждает Ахиезер, на смену начальному эгоистичному умеренному утилитаризму приходит развитой, ориентированный на прогресс производства и развитие личности. Он готовит почву «для либерализма с его повышенным вниманием к духовным ценностям, идеалам свободы, саморазвития, законности, диалога и т.д.». Либерализм развивается, а «синкретизм враждебен изменениям». Победа либерализма обеспечивает «качественные сдвиги не только в экономике, но и в культуре, в развитии социальных групп» [1, с. 194, 331, 344]. Он противостоит инверсии, «преодолевает локализм сознания, переходя к принципу всеобщей ответственности… каждого за целое, целого за каждое». Так возникает новая социопсихологическая база для государственного строительства [1, с. 194–195]. Общественному согласию, в варианте синкретизма основанному на вере, противопоставляется диалог, медиация, анализ и синтез, постоянный поиск меры [1, с. 195].
На этой теоретической базе Ахиезером выстраивается версия революции 1917 г. в России. Февральское обрушение монархии, начавшийся распад государства и общества он характеризует как победу локализма и разгул народной социопсихологии, в соответствии с которой «массовое стремление олицетворять Правду с первым лицом… инверсионным образом амбивалентно перешло в стремление отождествлять Правду с локальной соборностью» [1, с. 344]. Таким замысловатым способом, сводя события весны–осени 1917 г. к победе локализма, А.С. Ахиезер уводит от ответственности за крушение государственности новую либеральную власть. То обстоятельство, что Правда в народном сознании ассоциировалась, в первую очередь, не с локализмом (хотя и это имело место), а с социальной справедливостью, либерал Ахиезер, естественно, умалчивает. Но именно стремление к ней, подкрепленное соответствующей политикой «верхов», могло сплотить народные массы (в менталитете коих анархические побуждения изначально сочетались с государственническим инстинктом), создать условия для возрождения державы. Из категорического противопоставления «локального сознания» общегосударственному, носителем которого признается исключительно либерализм, по умолчанию вытекает вывод о возможности строить государственность после крушения монархии только на буржуазных началах. Советская власть и социалистический вектор в этой системе координат – «незаконны».